31 декабря 2010, 2:15 · Просмотров: 5 906 · Теги: Власть Интервью Лесные пожары · Версия для печати

Еще вчера предполагалось, что в Вачу и Выксу Шанцев полетит на вертолете. Погода за ночь испортилась окончательно, и губернатор отправился по заданному графику на автомобиле, пишет Ольга Кочеткова, корреспондент Московского комсомольца.

Честно сказать, перспектива проводить интервью на борту, под шум винтов, меня не сильно вдохновляла. Диктофон бы ничего не записал, а брать на карандаш живую речь Шанцева — дело неблагодарное: его остроумные фишки надо воспроизводить дословно. К тому же времени в полете гораздо меньше, чем в пути по трассе. Не знаю, услышала ли меня небесная канцелярия, но земная областная — это точно. После долгих боев накануне мне разрешили-таки сесть в машину А001АА и поговорить обо всем, что произошло в этот непростой год с нижегородцами и их губернатором.

Выезжаем вместе с губернатором ровно в 8.00. Через час с небольшим в деревне Арефино Вачского района губернатор будет вручать семье с шестью приемными ребятишками новенькую «ГАЗель» и сладкие подарки. Семейство Раиных напекло пирогов, дети споют главе региона песни и прочитают стихи.

— Не возражаете, я быстро прогляжу новости? — Шанцев берет в руки «Советский спорт» и «Спорт-Экспресс». Минут 5-7 листает, останавливается на каких-то статьях. — Просматриваю до рабочего дня спортивные газеты. Интересны не только новости основных видов спорта, не только результаты игр. Ну вот, например, прочитал сейчас заметку о том, как Овечкин выясняет отношения с Малкиным. Каждый хочет быть главным российским легионером, и выясняют, почему Овечкин не бьет силовым приемом Кросби так же, как Малкина.

— Год был событийно очень насыщенным. И жаркое лето, и ураганы, и выборы городских Дум Нижнего Новгорода и Дзержинска, и предложение уйти в Москву. Как, по-вашему, в целом год был хорошим?
— Когда не происходит что-то аномальное, мы радуемся, когда происходит — боремся. Для нас год был тяжелым. Наша область — срединная, покрыта лесами, причем заповедниками. Уже в мае я объявил повышенную пожароопасность — за месяц до того, как начались массовые пожары. А всего за это лето мы потушили 1 296 пожаров в 22 районах.

— Если бы можно было вернуть время вспять, какие решения вы смогли бы сейчас принять, чтобы предотвратить пожары или хотя бы их минимизировать, если, конечно, это вообще было возможно?
— Если бы вернуть... Надо было более настойчиво требовать проведения профилактических мероприятий для «обычных», не верховых пожаров при несильном ветре. Надо было строго потребовать создания защитных полос. Ведь у нас большинство поселков близко к лесу находятся, считается, что дом в лесу — самый писк. Оказывается, это неправильно. Есть регламент, согласно которому крайний дом должен отстоять от смешанного леса на 50 метров, от хвойного — на сто. Опашку надо проводить по весне, сухостой собирать, пожарные водоемы должны быть заполнены.

— Рынду повесить...
— Да. На совещаниях с главами местного самоуправления мы об этом талдычили каждый месяц, выступал наш генерал-майор Шиканов и чуть не со слезами их просил начать профилактику, фильмы-страшилки показывал. Надо было жестче требовать. Но могу сказать, что мы не убереглись бы совсем от стихии и от огненного шторма. Все зависело от того, какой силы был ветер. Летел огненный шар со скоростью 60 км в час и бревна горящие выплевывал на километры. Хоть ты тут все опаши, ничего не сделаешь. Но в деревнях бы домов 150, наверное, уберегли. Но как только мы стали лес расчищать, спиливать деревья, начались выступления прокуратуры, экологов — а зачем пилите, а зачем рубите. Ядерный центр, Мордовский заповедник возьмите, к примеру. Там сосны по полметра в диаметре стоят. Когда решили защитную полосу делать, дня четыре на самом высшем уровне согласовывали документ. Мы привыкли к обычной гражданской жизни, а здесь, по сути, война была. Здесь решения принимаются на месте и моментально. Выксу, уверен до сих пор, не уберегли бы. Путин приезжал и говорит: «Фильм ужасов». Кирпичные дома, как орехи, щелкались. Из 362 домов 358 сгорели за полтора часа. Другой случай — деревня Теплово Кулебакского района. Верховой пожар на крайние дома накинулся. Одна пожарная машина приехала и загасила. Всего восемь домов сгорело. А когда огненный шторм, то человек бессилен. Израиль задохнулся, Калифорния, Греция... Страны более богатые, чем мы.

По большому счету, у нас в стране всего четыре самолета БИ 200. На момент пожара в Выксе в области уже работали два БИ 200. За два дня до этого я попросил ИЛ 76 (их всего два в стране) и платил 300 тысяч за час полета из областного бюджета. Такой группировки в Израиле не было, как в одном Выксунском районе. Когда поднялся огненный шторм скоростью 35 метров в секунду, это невозможно было никаким самолетом потушить. Пожарный не мог открыть дверь, чтобы выйти из машины — ее держал ветер, такой он был силы!

— А зачем приезжал Путин на пожары? Не доверяет?
— Как губернатор я обязан докладывать о серьезных происшествиях. Я созвонился вечером 29 июля: у меня такое-то произошло. Столько-то домов сгорело, столько-то жертв, такие-то меры предприняты. Прошло полчаса, он звонит: «Я приеду». Приехал не потому, что не доверяет, а чтобы оценить масштабы последствий. Он как руководитель понимает: мы здесь своими силами не справимся. И правильно: нам выделили ресурс больше 2 млрд рублей, и мы за три месяца построили дома.

— Действительно, большинство сгоревших домов было даже не застраховано?
— Да почему? Из 797 домов 300 были застрахованы. Ну и что? На все эти дома они получили 80 миллионов рублей страховки, то есть в среднем по 260 тысяч на дом. Что на эти деньги можно сделать? Каждый нормальный дом — это около 2 млн. У нас культуры страхования нет, как со стороны людей, так и со стороны страховых компаний.

— Меня лично очень удивляла позиция некоторых погорельцев, которым помогли в трудной ситуации, а они еще дареному коню в зубы глядели: то метраж меньше, то еще что-то не так. Затевали тяжбы. Вас это не обижало?
— Мы к этому относились нормально, помогали этому процессу: оформляли документы, ускоряли согласование. Мы же привыкли с советских времен, что ничего не надо оформлять, живешь в доме — и хорошо. Люди что-то пристраивали, надстраивали и даже не думали, что это надо узаконить. А тут... несчастье произошло. В то же время считаю, что муниципальные власти виноваты: ведь налог на имущество — это их налог. Вот они жалуются, что денег не хватает, так вы проведите инвентаризацию, разъясните и помогите людям оформить документы. Это же ваш доход! Там дома некоторые стояли под 450 метров площадью. Так что мы не только дома построили, но и документы все дали в руки, чтобы люди уже пошли сами и зарегистрировали свою новую собственность.

— В первые дни в Верхней Верее вы фактически приняли на себя весь удар народного гнева. Как вы это пережили?
— Было очень неприятно, сложно. Но я прекрасно понимал настроение людей. Представляете, что у вас все, нажитое вами, вашими отцами, дедами, раз — и исчезло. В это утро 30 июля они не знали, что с ними будет дальше. Если бы они знали, что у них будет новая Верхняя Верея, разговор был бы совсем другим.

Путину кричали: «Да что вы все обещаете, вы же не сделаете ничего!». Он говорит: «Сделаем». А почему? Потому что предварительный разговор был. Он спросил, когда реально можем сделать. Я говорю: «У нас технология обкатанная, мы уже три года такие дома строим, к отопительному сезону сделаем, если будет финансирование». Мы посчитали, на пальцах прикинули, во сколько это может обойтись, и сразу же началась работа. И к 1 ноября она была закончена. Внутренне мне было понятно: бесполезно что-то доказывать и объяснять людям, они были не в том состоянии. Где-то за неделю до того дня было селекторное совещание, Владимир Владимирович опрашивал регионы, дошел до нас. Я рассказал, что ситуация непростая, что мы с мая боремся с пожарами. И он меня спрашивает: «Наша помощь вам нужна?». Я говорю: «У нас с федеральными структурами хорошие отношения, мы все вопросы решаем сами». А корреспондент после этого сообщает: Шанцев отказался от федеральной помощи. Как же отказался, когда федеральная помощь к тому моменту уже пришла в регион? И жители стали кричать, что тебе, мол, предлагали, а ты от помощи отказался! А в чем Путин может помочь, когда я ранее съездил к министру обороны, написал ему письмо — единственный из губернаторов — и мне разрешили в виде большого исключения, когда еще не было объявлено ЧП, использовать военнослужащих для тушения пожаров.

И в Выксе к тому моменту работали 500 военнослужащих, 350 сотрудников МЧС, прибыла авиация, мы с замминистра собирали военную технику — большие артиллерийские тягачи, инженерные машины разграждения. Что я должен был сказать: «Владимир Владимирович, вы вот еще позвоните туда же»? Мне бы тогда министр обороны сказал: «Ты чего, мне не доверяешь?». У меня не было отказа ни от кого. Я собрал мощную группировку здесь. Конечно, неприятно, что мои слова взяли и исказили.

— Правда, что в вас с Путиным из толпы бросали бутылки или еще что-то?
— Да нет, ничего в нас не бросали. Резкие разговоры — да, были, и это зафиксировано.

Наш разговор прерывается: мы въезжаем в Верхнюю Верею, которую местные жители упорно называют Гибловкой. Хотя, какая она Гибловка? Теперь уже нет. Трудно представить, что еще полгода назад в опаленном лесочке, выглядывающем из- за новеньких, обитых желтым сайдингом коттеджей, базировался оперативный штаб МЧС. Огромная равнина пугала обугленными скелетами печей и труб. Выгоревшую дотла деревню теперь не узнать. Чуть позже об этом очень трогательно скажет новый глава администрации Выксунского района Константин Каддо. А сейчас здесь открываются хоккейная коробка, новый магазин, в котором есть все, разве что семги нет и ананасов, о чем жители не преминули «пожаловаться» губернатору.

— Ну раз людей беспокоют семга и ананасы, значит, все уже тут хорошо, — шутит Шанцев.

Отправляемся до следующего пункта — Проволченской школы, где будут учиться дети из ближайших поселков. На торжественном открытии родители, учителя, дети еле сдерживали слезы. Во время концерта дал волю чувствам и губернатор: пока старшеклассницы выводили зажигательные куплеты, Валерий Павлинович притоптывал в такт. На память об этом дне дети вручили ему корабль с алыми парусами. Полный текст интервью читайте на сайте Московского комсомольца