8 апреля 2009, 20:41 · Просмотров: 7 110 · Версия для печати

Специальный репортаж корреспондента Виктории Ивлевой (Новая газета) о том, что может получиться, если градообразующее предприятие любит город, который оно образует.

Счастье почти погибающего Выксунского металлургического завода наступило в тот момент, когда его тогдашний директор и одна удивительная заводская дама, напоминавшая хваткостью, остротой ума, идеально зачесанными назад светлыми волосами и четким профилем Маргарет Тэтчер, а легкой втянутостью щек, тонко прорисованными бровями и высокими каблуками еще и Марлен Дитрих, отправились в Москву просить кредит в Металлинвестбанке.

Ситуация на заводе была хуже некуда, ВМЗ прогибался под тяжестью долгов, не успевал их отдавать, зарплату было платить нечем. Поход тандема Тэтчер/Дитрих-директор закончился не только получением денег, но и приглашением через некоторое время председателя правления банка Анатолия Седых на завод генеральным директором.

Любимая заводская история, превратившаяся почти в апокриф, — про то, как жители города, застыв, смотрели в небо, и, когда в небе появлялся вертолет, все оттаивали, потому что знали: летит зарплата. Так безвестный мне Седых посылал на завод наличные.

Я понимаю, что на самом деле вертолет был наиболее безопасным способом доставки денег в те времена, но мне нравится киношность этого образа, и Седых в моем воображении предстает необыкновенным героическим красавцем — кем-то вроде Жана Маре или Николая Еременко-младшего на худой конец.

За 10 лет героический красавец, имея не самые лучшие активы, но, умея грамотно просчитывать риски и обладая, видимо, природным чутьем, хорошей головой, отвагой, верными друзьями и высокой степенью внутренней свободы, сумел создать металлургическую компанию с почти полным циклом — от сырья до труб. Компания объединяет семь заводов в разных концах страны, из которых ВМЗ — самый крупный.

Сейчас Выкса — основной поставщик колес для вагонов российских железных дорог и единственный российский поставщик труб большого диаметра для подводной части газопровода Nord Stream. Выксунский завод — основное градообразующее предприятие, он формирует 80 процентов бюджета города и вместе с дочерними предприятиями дает работу почти 15 тысячам человек — это треть экономически активного населения.



С работником завода я познакомилась, едва сойдя с поезда: водитель такси Сергей оказался вальцовщиком четвертого разряда из колесного цеха. Извозом Сергей подрабатывает уже года три по договору с одной из компаний такси, которых в Выксе около двадцати.

— У нас сейчас в цехе простой, уже почти месяц, а первый раз стояли месяц с 25 декабря, но особо жаловаться не могу: платили две трети от среднего заработка, так что хватало, да плюс такси, хотя пассажиров явно меньше стало.

Основная забота Сергея и его жены Лены, тренера по гимнастике, — выплата кредитов, которых у них набрано на 12 тысяч в месяц. Главная часть, конечно, — за квартиру. Сейчас они больше всего опасаются, что банк повысит кредитные ставки, но пока вроде тихо.

На заводе еще осенью стали проводить разъяснительные беседы, предупреждать, чтобы сотрудники не брали кредитов, потому что могут нагрянуть сложные времена, поэтому новой мебелью Лена и Сергей обзавестись не успели, только обставили комнату своей маленькой дочки Ани.

Работа в колесном возобновилась 14 марта.

— А такси?

— Нет, устаю очень. Да и не нужно такси: в этом месяце так хорошо сработали, получу тысяч под 30, если не больше, плюс еще зар-плата жены — нам вполне хватит на все. Так что я как-то спокоен.



Гораздо менее Сергея спокойны сотрудники завода по производству дробильно-размольного оборудования (ДРО): завод работает еле-еле, просто чтобы трубы чуть-чуть дымились, зарплату за январь, в котором было полмесяца простоя, выплатили только сейчас. Многим помогают родители-пенсионеры: то дровишек подкинут, то вместо детей за кредиты заплатят.

Число официальных безработных в Выксе — 825 человек, десять предприятий и организаций района сообщили о введении режима неполного рабочего дня или недели.

Сотрудница службы занятости Татьяна Петровна Глотова рассказывает мне о том, что уже в городе сделано: это и выделение мест для общественных работ, и опережающее обучение, и субсидии на открытие своего дела, и помощь в переезде в другую местность — туда, где человек будет более востребован.

— В Сочи была заявка, несколько человек уехали туда, но потом заявку быстро сняли. Сейчас вот по областной Программе снижения напряженности на рынке труда получили 100 вакансий на общественные работы — благоустраивать наш парк.

— А сколько там платят?

— 4300, да еще столько же можно получить от службы занятости при полном рабочем дне. 18 человек пока что туда пошли. 80 человек наших безработных взяли на металлургический завод, а вот, например, ОАО «Теплоизол» сокращает всех своих сотрудников — 100 человек — с 1 июня. Вот еще напасть: филиал арзамасского п/о «Автопровод» тоже с июня увольняет 34 инвалидов по зрению...

А вообще-то, — добавляет она, — народ у нас избалован. Не на всякую работу еще и идет, у нас в базе данных пока что 322 вакансии, и что-то я не вижу, чтобы они быстро заполнялись.

У входа в службу занятости я встретила двоих дюжих парней, Андрея и Сергея, оба только что вернулись из Москвы, где Сергей работал монтажником, а Андрей — кем придется.

— Работы в Москве нет, закончилась.

— И чего будете делать?

— Да я на любую работу пойду, — говорит Андрей. Сергей поддакивает.

— А квасить с горя не собираетесь? — спрашиваю я довольно бесцеремонно.

— Квасить? Как это — квасить? А кто моего сына кормить будет? Я рассчитываю только на себя.

Вот что дали годы капитализма — переориентацию с иждивенца на делателя.

Одна моя выксунская знакомая говорит:

— Ну чего бояться? Мы же уже один кризис пережили, в 98-м. Помнишь? Ни капиталов тогда не было никаких, ни опыта особого. Зато были маленькие дети. И суп с укоризной. Это когда суп из кильки в томате сваришь, положишь в тарелку, а она смотрит на тебя так укоризненно...

Местные рекламщики почувствовали общее снижение количества рекламодателей, а объявление о постных пельменях в одном из супермаркетов звучит чем-то средним между рекламой еды для бедных и заботой о чувствах и желудках верующих.



Брусчатка — вот что выгодно отличает Выксу от маленьких асфальтовых городков средней полосы России. Брусчатка создает стиль и ощущение благополучия. Ровные кирпичики действуют на подсознание значительно лучше, чем серая поверхность, массово рассеченная трещинами.

Брусчаткой вымощен весь центр Выксы и улица Красных Зорь, главная в городе. Улица поднимается вверх, и брусчатка уложена с одной стороны ступенями, а с другой — ровно. Я дохожу до супермаркета — у супермаркета в провинциальной Выксе сделан пандус. Это значит, что выксунский инвалид-колясочник МОЖЕТ заехать в магазин. Правда, не значит, что он заедет, потому что до магазина будут еще непреодолимые ступеньки в многоэтажке, неудобный автобус и какая-нибудь гадость по дороге... Но все-таки — МОЖЕТ.

Я иду по этому малозаметному городку — и он меня радует. Радует, что здесь внутри почти каждого многоквартирного дома сделаны разноцветные детские площадки — и они используются как детские площадки. Радует, что здесь, срубив старую сосну, неудобно стоявшую на пересечении дорог, тут же неподалеку ставят ей памятник — сосну железную, да еще и с железной нахохлившейся совой, а к сосне бульварчик приделывают; радует, что на каждой автобусной остановке висит подробнейшая, аккуратнейшая схема всех автобусных маршрутов, что по решению администрации выпускаются открытки с окрестными видами, что в киоске можно купить большую провинциальную невидаль — карту города и района с подробным описанием всех красот, вот все это вместе дает общее ощущение нормальной жизни — не простой, но нормальной, не из последних сил, не на разрыв аорты.

Я не идеализирую Выксу и прекрасно знаю, что, допустим, здесь уже 20 лет строят и никак не могут закончить бассейн, что в городе работает только один кинотеатр, практически не существует музеи, а уцелевшие экспонаты хранятся в несоответствующих условиях, и есть масса других, ускользнувших от меня проблем, — но все-таки в Выксе легко дышится и хочется жить, несмотря на тяжелое металлургическое производство...

Все внешние волшебные превращения в Выксе стали происходить в последние годы.

— 250-летний юбилей выксунского завода, который мы отмечали в 2007 году, был, конечно, мощнейшим толчком в развитии города, — рассказывает мне Игорь Львович Раев, глава города, бывший сотрудник завода, а еще раньше — офицер-подводник. — Но для этого толчка была подготовленная почва.

Подготовленная почва, как я понимаю, — многолетнее сотрудничество администрации района и градообразующего предприятия, постепенная и аккуратная передача объектов соцкульбыта в руки районных властей так, что ни один из них не был потерян. Именно подготовленная почва позволила заключить трехстороннее соглашение между районом, областью и металлургической компанией — и часть налогов была перераспределена в пользу района.

Сейчас в Выксе создан уже такой запас городской прочности, такой нагулян славный металлургический, административный и культурный жирок, что выстоять в кризис им вполне по силам.

— Нам повезло, — говорит Раев. — На завод пришел собственник с большой буквы, социально ориентированный, понимающий, что город с однобоким развитием — это город без будущего.

— Игорь Львович, ну а сейчас-то что?

— Сейчас немного похоже на весеннюю запруду, когда все мужики собираются, встают спина к спине и пытаются сдержать натиск. Глупо говорить, что власти сделают все без денег, конечно, нет. И мы видим, что налогов в первом квартале недополучим, но не делаем скоропалительных выводов. — административные, организационные, правовые. Будем использовать другие ресурсы.

Если бы Толя Окладников родился в какой-нибудь другой стране или лет на 50 раньше, он был бы скаутом и предводителем скаутов. Но он родился в Советском Союзе в хрущевские времена и стал комсомольцем и предводителем комсомольцев. Толя был последним первым секретарем горкома комсомола Выксы, а до этого комсомолил в глубинке Волгоградской области.

— Толь, — спрашиваю я, — а идеология не давила?

— У нас там не давила, — отвечает он убежденно. — А лучше комсомола тогда ничего реально не было.

Лет 20 назад я бы с ним, конечно, погрызлась, а сейчас — сейчас я сижу напротив Толи в ресторане принадлежащей ему гостиницы «Деловой клуб», и Толя рассказывает, как начинал бизнес еще при Борисе Немцове, получив из Фонда развития предпринимательства несколько из Фонда развития предпринимательства несколько «Газелей»:.— Пассажирские перевозки были тогда делом нужным, но неблагодарным, поскольку власти установили цены ниже себестоимости. Борис Ефимыч комсомольцев не очень-то жаловал, поэтому меня на это дело и сунул. Да еще и со стороны народа не было никакого уважения — все осуждали нас: вот, мол, вы все себе в карман положите...

Но Толя вкалывал как вол, не боясь и не стыдясь, выжил, расширился, сейчас у него кроме гостиницы и ресторана целый автопарк с «Мерседесами» и междугородними автобусами.

Гостиницу Толя стал строить первым в Выксе, сейчас он ее расширяет. В небольшом садике перед зданием сделаны летние беседки, разбит фонтан, стоят веселые деревянные скульптуры, изображающие окрестных птиц — получается славное местечко, где хорошо просто провести время с друзьями. К 10-летию своих перевозок Толя выпустил сувенирную продукцию с надписью: «Спасибо, что вы были с нами!» Треть Толиной гостиницы постоянно занята разными иностранцами, поэтому кредиты он отдает пока без проблем.

— Движение! Вся наша жизнь светится за счет движения, — говорит он мне.

— Толь, а кризис? — приступаю я к цели моей поездки.

— Кризис? Кризис — это самое время заняться вложением денег в будущее. В условиях кризиса просто категорически надо начинать бизнес: пока все сидят, затаившись и трясясь от страха, ты что-то новенькое присматриваешь.

— Ну а что, например?

— Я думаю, сейчас надо заниматься мелким бизнесом: открыть ремонтную мастерскую или сапожную — люди ведь не перестанут ни ездить, ни ходить, только вместо нового постараются старое подлатать. В сельское хозяйство хорошо сейчас вкладывать — есть ведь тоже никто не перестанет. Вот я считал — такое у меня дурацкое хобби: бизнес-планы считать в свободное время — сельским хозяйством получается выгодно заниматься, если бы только палки в колеса перестали вставлять...

— Толь, — опять тяну я. — Ну а если кризис затянется?

— Так тогда кризис будет не кризисом, а нормальным смыслом жизни.

И я вдруг понимаю, что он абсолютно прав.

На улице Красных Зорь в совершенно европейском кафе «Шоколад», где можно заказать капучино с корицей, салат «Цезарь» или чай с волшебным названием «Звезда счастья», я болтаю с официанткой Катей. Катя сетует на то, что стало меньше посетителей:

— Вот смотрите, сегодня пятница, вечер — обычно все кафе бывает полным-полно...

А теперь в углу сидит маленький мальчик с мамой — молодой женщиной с волосами цвета тертой морковки. И больше никого.

— Ну подождите, Катя, может, еще народ набежит, — говорю я.

И тут как бы в подтверждение моих слов заходит дяденька — ну такой неприметный, самый обычный дяденька, который может зайти в любое кафе. Особенно в пятницу вечером.

— Зря вы, Катя, паникуете, — торжествую я.

Дяденька подходит к стойке, смотрит на Катю и деловито спрашивает:

— А одноразовые стаканчики у вас есть?

P.S. С Седых я столкнулась случайно в коридоре административного корпуса завода: высокий синеглазый красавец промчался мимо в сопровождении свиты гренадеров. Жан Маре, может, еще и устоит — Еременко-младший точно отдыхает.