09:05, 26 июня 2018 · Просмотров: 5 412 · Теги: Наркомания ЦРБ · Версия для печати

Сегодня, в Международный день борьбы со злоупотреблением наркотическими средствами и их незаконным оборотом, на сайте Выксунской ЦРБ вышло интервью с заведующим наркологическим отделением Кириллом Елисеевым.

— Как изменилось в последние годы число наркоманов в Выксе?
— Точных цифр никто не даст, потому что официальная статистика не отражает полную картину. Реальное число наркозависимых в округе в несколько раз больше.

— А если ориентироваться на официальные данные?
— По сравнению с прошлыми годами количество людей, стоящих на учёте, уменьшилось.

— Почему?
— В реальности, возможно, что ситуация находится на том же самом уровне. А вот обращаться к нам стали намного реже.

— Какие самые ходовые наркотики в Выксе?
— У нас в городе, как и на всём юго-западе области — это «спайсы» и «соли», так называемые дизайнерские наркотики. Они доступны и вызывают зависимость намного быстрее, чем тот же героин.

— Когда они появились, эта тема была у всех на слуху. Постоянно обсуждали pекламу наркотиков на стенах, закладки, распространителей в школах. Сейчас шумиха поутихла. С чем это связано?
— Проблема остаётся актуальной. Те же надписи на стенах появляются постоянно, но теперь их сразу закрашивают. Государственные службы, антинаркотическая комиссия — куда входит ОМВД, управление образования, ЦРБ — регулярно проводят профилактические мероприятия.

— Правда, что можно контролировать употребление лёгких наркотиков?
— Нет разделения наркотиков на «лёгкие» или «тяжёлые». Любое наркотическое вещество при регулярном употреблении вызывает зависимость: сначала психическую, а затем и физическую. Поэтому не нужно думать, что «трава» — не наркотик. Как психиатр, я могу сказать, что все каннабиноидные рано или поздно приведут к психическим расстройствам. Вплоть до шизофрении. За те одиннадцать лет, что я работаю в Выксе, у меня было порядка 10-15 пациентов именно с такими симптомами.

— Что думаете о легализации марихуаны?
— Я категорически против. Даже на Западе не все поддерживают эту инициативу. Были исследования, что марихуана может помочь при некоторых заболеваниях, но я приверженец более традиционной медицины. О какой бы пользе не говорили врачи, риск развития зависимости у людей значительно вырастет.

— Как относитесь к тестированию школьников на наркотики?
— К идее я отношусь положительно, но, считаю, что сам процесс не доработан. Хоть это и затрагивает гражданские права подростков, я считаю, что тестирование должно быть открытым и обязательным. Сейчас оно анонимное, поэтому мы не всегда можем своевременно помочь ребёнку. Конечно, некоторые родители скрывают наркозависимых детей, чтобы не портить репутацию семьи, и лечат их анонимно. Но зачастую взрослые сами не знают, употребляет их ребёнок или нет. И чем раньше они это выяснят, тем лучше.

— А почему проблема с наркотиками часто возникает именно в подростковом возрасте?
— В эти годы личность ещё не до конца сформирована, она пластичная и уязвимая. Почему ребёнок начинает что-то употреблять? Обычно это происходит, когда дома нет доверительных отношений, и детям не хватает любви и внимания. Где-то семьи неполные, где-то родители поглощены своей жизнью или работой. Так или иначе, начиная с трёх лет, нужно заниматься с ребёнком, рассказывать, что наркотики — это табу и категорически запрещены в семье. Дети — они как губка впитывают всё. Подростку необходим человек, с которым можно пообщаться, рассказать что-то личное. И если такого человека нет дома, он ищет его на улице. В подростковых компаниях всегда найдётся человек, который выпивает или покуривает. И ребёнок втягивается. Сначала в качестве эксперимента, который потом перерастает в зависимость.

— Как родителям понять, что ребёнок что-то употребляет?
— Он начинает недоговаривать, скрывать что-то, вести себя неестественно: замыкается или, наоборот, становится слишком активным и раздражительным. Появляется неестественный запах от одежды и кожи, а в карманах — остатки, похожие на чай или соль для ванн. Все эти нюансы нужно сопоставить и серьёзно поговорить с ребёнком.

— Возможно ли лечиться конфиденциально?
— Безусловно, но нужно понимать, что любое анонимное лечение в нашей стране возможно только на платной основе. В любом случае, сначала нужно обратиться к нам и рассказать о проблеме. Не нужно бояться учёта — без вашего согласия его не будет. Диспансерное наблюдение за пациентом — это своего рода официальное подтверждение выздоровления, срок, в течение которого мы убеждаемся, что человек действительно больше не употребляет и постепенно приходит к трезвой жизни.

— Насколько эффективно принудительное лечение?
— В нашей стране есть федеральный закон о здравоохранении, который, не считая исключительных случаев, требует обязательного согласия пациентов. К тому же, если больной сам не хочет, лечиться он не будет. Такое часто происходит, когда человека в больницу привозят родственники. Он дает согласие на лечение, подписывает документы. Но больным себя не признаёт. Пройдет интенсивный курс, полежит под капельницей, потом выйдет на крыльцо и вернётся к привычной жизни.

— А как помочь человеку осознать, что он болен?
— Мы стараемся мотивировать, разъяснить человеку его проблемы, но это долгий и очень сложный процесс, который без осознанного желания пациента малопродуктивен.

— Сейчас много объявлений, в которых предлагают бесплатную и анонимную реабилитацию. Насколько можно им доверять?
— Нужно доверять, но проверять. Центров очень много, в основном они частные, там реабилитируют посредством светских программ или религии. В интернете много информации и отзывов, лучше лишний раз зайти и почитать, что пишут люди.

Обращаться туда или нет — личное дело каждого, но я всё-таки приверженец того, чтобы человек обязательно проходил реабилитацию. Например, в Нижнем Новгороде есть бесплатный государственный реабилитационный центр.

— Что подразумевает лечение от наркозависимости?
— Процесс состоит из нескольких этапов. Сначала пациент проходит интенсивный курс в стационаре. После лечения личность человека продолжает страдать, поэтому ему необходима медицинская реабилитация. У нас есть возможность отправить в областной реабилитационный центр — на стационарную реабилитацию, где пациент проводит порядка шести месяцев. После этого человека отправляют к нам на амбулаторную реабилитацию, которая длится около трёх месяцев. Затем человек может посещать группы взаимопомощи. Это не менее важно, чем само лечение.

— Почему вы так считаете?
— Сорваться можно всегда. Любой человек, который однажды испытал эйфорию от наркотиков, рискует не справиться с каким-то неблагоприятным событием в своей жизни и снова начать употреблять. В группах взаимопомощи человек может поговорить с такими же, как он — с людьми, которые сами прошли через зависимость. Мы, врачи, не были в подобной ситуации, никогда не испытывали ломку, но знаем, как она проявляется, и лечим, исходя из научных знаний. В группах чаще руководствуются личным опытом и прекрасно понимают, куда направить человека, как с ним разговаривать. Пациенты неоднократно рассказывали, что в тяжёлые минуты с наставниками общаться проще, чем с врачами. После беседы у них поднималось настроение и появлялся вкус к жизни, хотя буквально несколько часов назад казалось, что всё летит под откос.