4 июля 2019, 9:02 · Просмотров: 5 868 · Теги: Ирина Пегова · Версия для печати

Актриса Ирина Пегова рассказала «Известиям» о последней премьере МХТ имени Чехова в этом сезоне. В спектакле «Бег», поставленном худруком МХТ Сергеем Женовачем, заслуженная артистка РФ сыграла одну из главных ролей.

— Как вы восприняли новость о том, что будете играть в «Беге»?
— C одной стороны, это было логично, ведь я ученица Сергея Васильевича. Когда режиссеры приходят в театр, стараются опираться на тех, кого знают, — так комфортнее работать. Но, честно говоря, я была уверена, что мне не предложат роль в «Беге» как раз по этой причине: чтобы не пошли разговоры, мол, берут своих знакомых и учеников. Но, к счастью, меня утвердили на роль Люськи, и для меня это стало счастливой неожиданностью.

— Не боитесь сравнения с фильмом «Бег» 1970 года?
— Совершенно нет. На мой взгляд, Люська в экранизации Александра Алова и Владимира Наумова не очень внятная. Я ее представляла совершенно не так, как играет актриса в фильме (Татьяна Ткач. — «Известия»). Мне, скорее, ближе образ, созданный Натальей Гундаревой в Театре имени Маяковского. Но у меня было свое представление о героине, которое во многом совпало с видением Сергея Васильевича. Понятно, что актерам, которых сравнивают с Владиславом Дворжецким, Михаилом Ульяновым (исполнителями главных ролей в фильме «Бег». — «Известия»), — сложнее.

Ужасно, что люди вообще сравнивают, делать этого категорически нельзя с любым материалом, будь то кино или другие постановки. Мы всё равно создаем свою историю, никакого отношения к другим не имеющую. У нас своя композиция, которую придумал Сергей Васильевич. В кино действие происходит в комнатках, всегда маленькая локация, у нас всё в большом пространстве.

— Вы изучаете то, что делали актрисы до вас?
— Да, я всегда смотрю, мне интересно. Но увиденное кардинально на мою игру не влияет. Подсматривать, заимствовать что-то у другого артиста — это нормально, ничего постыдного в этом нет. Ведь всё, что мы делаем, когда-то было сыграно, ничего нового мы не изобретем, до нас театр существовал тысячелетия. Тем более сейчас подрастает совершенно новое поколение, которое пьесу Михаила Булгакова не читало, а уж о кино и речи не идет. За неделю до премьеры я послушала радиоспектакль «Бег», где играла Гундарева. Мне это было важно, чтобы не повториться и понять, насколько точно играю я.

— Спектакль довольно академический, в нем нет очевидных пересечений с нашим временем. В чем его актуальность для нашего дня?
— Миша Пореченков мог бы целый монолог прочитать на эту тему. Если брать историю моей героини, то она универсальна. Пошла за мужчиной на край света, согласилась стать походной женой. А он потерял себя, смыслом жизни сделал войну. В нем не осталось ничего, за что Люся его полюбила. Пришлось бабе тащить всё на своих плечах. Абсолютно современная ситуация. Огромное количество женщин тащат мужчину на себе, а потом больше не могут терпеть и выбирают благополучие.

— Ваша героиня бежит от бедной жизни?
— Нет, сначала она пытается его сподвигнуть что-то делать, действовать. Но когда понимает, что уже ничего не изменить, выбирает другого, хотя и любит Чарноту. Это типичная история, когда уходят к состоятельным мужчинам, которых не любят.

— Вы бы могли так поступить?
— Что в этой жизни правильно? Как понять? Всё относительно. Слава Богу, я не оказывалась в такой ситуации. Но, скорее, нет. Опять же, я не была в ее обстоятельствах. Надо же представить, что они уехали в эмиграцию, жили в Турции, когда это была греческая территория, в ужасных условиях. Нищенствовали, побирались, а главное — пали духом. Мы не были в таких ситуациях. Как же можем судить их?

— Наше время многие считают эпохой индивидуализма. Это касается и театра: если раньше его называли домом, то сейчас для многих это лишь работа.
— У всех свое понятие о театре. Все театры разные, в Москве их больше сотни. Всё зависит от твоего внутреннего отношения: дом это или работа. Что касается меня, не так важно, МХТ это, «Табакерка» или «Мастерская Фоменко» — если я прихожу играть спектакль, для меня это дом. А если буду относиться формально, тогда всё превратится в антрепризу

— Что дает вам работа в театре? Ради чего вы стали актрисой? Мечтали о славе?
— В театре всегда идет внутренняя работа, над собой растешь. Ведь играть без «внутренней», душевной подготовки нельзя. Тогда мне не очень интересно. Если честно, я никогда не мечтала быть актрисой и цели такой в жизни не было, всё случилось само собой. Когда девочка из глухой провинции поступила в Нижегородское училище, речи о славе не шло. В 18 лет я увидела театр первый раз в жизни и влюбилась в него, уже будучи студенткой театрального училища.

— Часто смотрите работы коллег?
— Я много хожу в театр, люблю смотреть разные спектакли. Когда вижу потрясающую игру актеров и яркую постановку, то понимаю, зачем вообще нужен театр. И тогда осознаю, что моя профессия жизненно необходима. Я сама получаю этот заряд, правильную энергию от артистов.

— Вы когда-нибудь были заложником какого-то образа?
— Конечно. Поэтому несколько лет назад я подстриглась «под ежик», потому что когда приходила на пробы в кино — меня все видели в образе Вареньки, которую я в свое время играла в одноименном сериале. У меня там был пучок, хвостик, никакой косметики — такая тетушка в платьице. Я не могла из этого выбраться, потому что мне предлагали только этот формат. С новой прической «тетушка» сразу исчезла (смеется)!

— Вы снимались у Станислава Говорухина, Алексея Учителя и крупных режиссеров. Что такая серьезная актриса делает в «СуперБобровых»?
— Зря вы так. «СуперБобровы» — офигительное кино, снятое по всем законам кинематографа. Мы снимали очень кропотливо — иногда по минуте в день. Мне вообще кажется, что первая часть «СуперБобровых» входит в десятку моих лучших работ.

— Но, получая сценарий, вы вряд ли всегда знаете результат.
— Да, никогда не знаешь, как оно будет. До первого съемочного дня всегда есть надежда на лучшее. И только когда ты появляешься на площадке и всё начинается, можешь понять — попал ты в хорошую историю или влип.

— Кажется, в театре вы комфортнее себя ощущаете, чем в кино?
— Нет, для меня театр и кино равноценны. Нельзя сравнивать. Может быть, в театре я себя лучше чувствую, потому что всё происходит здесь и сейчас, результат зависит от тебя. И в театре больше возможностей. В кино же мне предлагают играть острохарактерную тетку или русскую народную героиню, то есть только два-три штампа. Хорошо еще, что два-три, у некоторых — только один. У меня есть какое-то разнообразие, но, конечно, хочется чего-то большего. Да и со сценариями сейчас всё плохо.

— Вы не любите давать интервью. Почему вы так сторонитесь журналистов?
— Вот есть у меня любимая артистка Кейт Бланшетт. Зачем мне знать про ее жизнь, читать, как она к чему относится? Даже если я прочитаю, а я уверена, что это не она говорит, а за нее отвечают агенты, мне вряд ли это даст что-то новое.

— Артист и зритель должны быть на расстоянии?
— Да! Зрители не должны ничего знать об артистах, потому что, как правило, это знание рождает только разочарование. Артист не должен быть умным, интересным. О нем надо судить только по ролям. Не зря многие говорят в нашем цехе: «Я всё сказал своими ролями». Зачем объяснять свою роль? Если это требуется, значит, она не получилась. Когда ты видишь спектакль, который тебя цепляет, этого должно быть достаточно. И дальше зритель опирается на свою фантазию.