26 ноября 2020, 13:39 · Просмотров: 8 511 · Теги: Литература Интервью · Версия для печати

В ноябре стало известно, что писательница из Выксы Татьяна Мохова попала в шорт-лист Национальной премии для молодых авторов. 3 декабря жюри определит победителя, которого ждут договор на выпуск книги в крупном издательстве и публикация в «Литературной газете».

Татьяна Мохова родилась 25 августа 1990 года в Выксе. Училась в школе №9, в 2013-м с отличием окончила факультет журналистики МГУ имени Ломоносова. Вела семинары по зарубежной литературе, сотрудничала с несколькими СМИ, а три года спустя защитила кандидатскую диссертацию. Работала над книгой «Искусство автографа», в 2016-м опубликовала сборник «Эссе о литературе и музыке».

Выкса.РФ поговорила с Татьяной Моховой о её первом романе, о проблемах, с которыми сталкивается начинающий писатель, и о том, почему детям скучно на уроках литературы.

— Вы с красным дипломом окончили журфак МГУ. Почему не стали строить карьеру в журналистике?
— Это был такой поступательный путь: сначала журналистика, потом научная деятельность, потом писательство. Поступив на факультет, я планировала, что продолжу профессиональный путь именно в журналистике, работала в нескольких изданиях: писала о культуре, музыке, литературе. Помимо этого, занималась и научной деятельностью — особенно во время учёбы в аспирантуре. Хорошо помню тот день, когда защитила диссертацию и поняла, что подустала от научного формализма. Что хочу сама что-то создать. Я не исключаю возможности, что поработаю журналистом в будущем, но пока сконцентрировалась на литературной деятельности.

— Журналист и писатель работают с текстом, но всё-таки это довольно разные профессии. Вам скорее помогают или мешают гуманитарное образование и опыт в журналистике?
— Я согласна, что это разные сферы деятельности. Журналист идёт в мир, пишет о том, что происходит сейчас, стремится к объективности. Писатель же может закрыться в себе и годами вынашивать идею. Но профессиональный опыт мне определённо помог. Как журналист я привыкла замечать, что вокруг меня происходит, обращать внимание на какие-то особенности, на людей — как они себя ведут, как реагируют.

Что касается образования, не знаю, что произошло бы, поступи я на журфак сейчас. Может быть, я бы действительно осталась только в журналистике и не задумывалась о литературе. За последние годы журфак МГУ заметно изменился. Сейчас уклон делают в сторону практики — дисциплин, связанных с социологией, бизнес-моделированием. Когда я поступила, у нас, напротив, была сильная литературная школа. Парадоксально, но, несмотря на то что мы учились на журфаке, литературу нам преподавали больше, чем журналистику. Спросите любого выпускника моего возраста, он наверняка скажет, что его любимый предмет — зарубежная или русская литература.

Преподаватели заряжали нас своим энтузиазмом. Благодаря этому я и заинтересовалась творчеством: научилась глубже анализировать произведения, понимать, как писали другие авторы, разбираться в технике, сюжете, композиции. И это помогло мне создать что-то своё.



— Одни писатели руководствуются вдохновением, другие — дисциплиной. Можете рассказать о своём подходе к творчеству?
— Моя формула — пятьдесят процентов вдохновения и пятьдесят процентов дисциплины. Прежде чем писать, всё-таки нужен какой-то толчок — в определённый момент ты чувствуешь, что хочешь реализоваться. При этом я достаточно дисциплинированный человек: у меня есть сроки, есть план. Когда садилась за роман, понимала, что если хочу работать в таком крупном жанре, то недостаточно просто ждать музу — она может и не прийти. Поэтому к творчеству отношусь как ремесленник. Есть у меня три-четыре часа в день — я должна писать. Сначала, как все, боюсь пустого листа, а потом ловлю волну и разгоняюсь. Иногда вдохновение приходит во время работы — я на себе это уже почувствовала. Но если совсем не идёт, позволяю себе отдохнуть день или два. Стараюсь не загонять себя в рамки, считать, сколько знаков написала. Другие начинающие писатели признавались мне, что часто не могут завершить свои произведения и бросают их на полпути. По-моему, очень важно дойти до финала, поставить точку.

— В какое время обычно работаете?
— Это зависит от графика, но как правило, вечером — лучшие свои тексты я написала в промежутке между 21:00 и 0:00. Пробовала просыпаться по будильнику, чтобы работать по утрам, но пока не получается. Если мне нужно рано встать, я нервничаю и плохо сплю, а вот если завершила дела перед сном, меня это расслабляет и я успокаиваюсь.

— Продумываете сюжет заранее или пишете по наитию?
— Вот моя рабочая тетрадь (показывает записи. — Прим. авт.) — всё это планы, планы, планы. Я такой писатель, который должен сразу понять общую идею. И точно не из тех авторов, кто будет долго ждать музу, в каком-то изменённом состоянии сознания писать, а потом в ужасе разбираться в том, что получилось. Мне нужно хотя бы в общих чертах прописать психологические облики персонажей, сюжет. Это не значит, что я не добавлю что-то в процессе сочинения, но общая канва, скорее всего, останется неизменной. У меня даже есть собственный термин — «раскладка по главам». Я на три-четыре страницы формулирую, что произойдёт в главе, выписываю главные идеи, которые хотела бы донести до читателя, приёмы, технику в обрисовке тех же портретов. Редактирование тоже отнимает достаточно много времени. Роман «Желание жизни» я писала почти девять месяцев и примерно столько же занималась правками.

— Раньше вы публиковали обзоры, эссе, публицистические и литературоведческие статьи. Что побудило взяться именно за роман?
— Это был некий челлендж (вызов. — Прим. ред.), хотела испытать себя. Для меня роман стоит на третьем месте в иерархии сложности после рассказа и поэзии. Не все, например, понимают, что такое настоящий рассказ: часто его путают с эссе, зарисовкой, дневником. А я убеждена, что, даже несмотря на объём, написать хороший рассказ — как у Эдгара По или Гофмана — сложнее, чем роман.

— А что отличает настоящий рассказ от ненастоящего?
— Сложный вопрос, на эту тему можно целую лекцию прочитать. Если кратко, рассказ — это не только сюжет и интрига. Это, прежде всего, настроение. В статье, посвящённой анализу творчества Готорна, Эдгар По разработал один из эстетических принципов, которых неуклонно придерживался. Он считал, что во всём произведении не должно быть ни одного слова, которое не вело бы читателя к задуманной цели. И если уже первая фраза не содействует достижению этого эффекта, значит писатель с самого начала потерпел неудачу. В отличие от романа, ты не можешь растекаться по древу, погружаться в пространные рассуждения. Рассказ — это тончайшая вышивка, каждое слово должно бить в цель. Эдгар По называл такое воздействие «тотальным эффектом».

С поэзией ситуация ещё сложнее. Хорошее стихотворение наполнено метафорами, символами, таким обобщением, чтобы можно было найти несколько планов. Я считаю, что поэзия — это особый склад ума. Вот мой папа — поэт. Его стихи вошли в антологию русской поэзии 2018 года, довольно авторитетный сборник. А я пока ещё не доросла до такого уровня. Я очень люблю придумывать сюжеты, закручивать интриги, пользоваться эффектом обманутого ожидания. В романе есть где развернуться и реализовать свои замыслы.

— С какими трудностями столкнулись при написании книги?
— Когда пишешь в течение девяти месяцев, это утомляет, поэтому у меня был большой перерыв перед редактированием. Должно было пройти время, чтобы остыть, отдохнуть, перезагрузиться. Посмотреть на текст свежим взглядом. К тому же я вынуждена сочетать писательство с другой работой, и иногда было тяжело чисто физически. В будни тратишь много сил, чтобы всё успеть, но в выходные тоже надо писать — свободное время, нельзя расслабляться. Доходило до эмоционального выгорания. Это проблема всех начинающих авторов. Мечтаю когда-нибудь заключить договор с издательством, чтобы заниматься творчеством профессионально и получать за это деньги.

— Вы сказали, что не любите загонять себя в рамки. Но ведь работа на издательство — это тоже ограничения, прежде всего, по срокам.
— Безусловно, там будут дедлайны, ну а что делать — это работа. Придётся подстраиваться.



— Вы называли любимыми произведениями «Дэвида Копперфильда» Диккенса и «Грозовой перевал» Бронте. В вашей книге действие, судя по всему, тоже происходит в Англии середины XIX века. По стилю она напомнила мне первый роман Диккенса «Записки Пиквикского клуба» — из-за особенностей построения предложений, юмора и гротескных персонажей с говорящими фамилиями. Это сознательный оммаж (подражание в знак уважения к другому автору. — Прим. ред.)?
— Я действительно люблю литературу XIX века и Чарльза Диккенса в частности. И лучшей похвалы, чем сравнение с этим писателем, для меня сложно придумать. Мне нравится стиль Диккенса, сочетание серьёзности и юмора. Когда-то я писала научную статью о «Записках Пиквикского клуба», и это могло на меня как-то повлиять, хотя сознательно я ничего не копировала. Изначально не думала о том, чтобы поместить героев в какую-то определённую эпоху: предполагала, что получится символический роман, а для него не так важна историческая подоплёка — всё-таки это не реализм. Но если рассуждать, то действие, безусловно, происходит где-то на севере Европы — вероятно, в Великобритании. А по времени это ближе к началу XX века — у героев есть телефоны и другие, уже знакомые нам технические приспособления.

— Почему выбрали такой необычный жанр для романа — любовно-фантастический?
— Выбирала не я, так его определили на «ЛитРесе» (магазин электронных книг. — Прим. ред.) — видимо, там не было более подходящей категории. Я бы слово «любовный» всё-таки не выносила на первый план: эта линия в романе — вспомогательный инструмент для раскрытия основного замысла. Так что читателей, которые надеются прочитать о бурных страстях, моя книга, скорее всего, разочарует. Скажу откровенно, писать на эту тему мне достаточно сложно — не знаю почему, есть какой-то психологический барьер. На мой взгляд, даже в мировой литературе романов о любви не так много. Возьмём русских авторов. «Война и мир» о любви? Ну нет, там, скорее, про нравственный выбор. «Капитанская дочка»? О становлении личности. На ум приходят только «Грозовой перевал» Бронте и «Красное и чёрное» Стендаля.

Я бы сказала, что «Желание жизни» — философский, символический и даже в какой-то степени мистический роман. Старалась сделать его ещё и смешным в каких-то эпизодах — юмор, на мой взгляд, обязательно должен быть.

— Если в двух словах, о чём ваша книга?
— О том, как опасно лишить себя возможности измениться, распланировать всю жизнь на годы вперёд, не оставив себе даже шанса на чудо. О нравственном выборе, который должен сделать каждый человек. Символический план есть даже в названии: желание жизни — некая мечта, к которой стремится главный герой; и в то же время процесс — желание не покоя, комфорта, а именно активной жизни. Я убеждена, что каждый способен стать другим, если сильно этого захочет, но люди часто упускают эту возможность из-за страха, лени или других причин. Мой роман как раз о том, что мы должны быть открытыми и готовыми к переменам.

— Когда мы знакомимся с главным героем книги — мистером Челленджворсом, — он производит не самое приятное впечатление. Это сноб и эгоист, который совершенно не думает о других. Почему именно он оказался «достойным испытания» (буквальный перевод фамилии персонажа с английского. — Прим. ред.)?
— Зачастую люди производят отталкивающее впечатление из-за каких-то внутренних конфликтов, потому что они не разобрались в себе. И я даю герою шанс измениться, стать приятным. Возможно, к концу книги у вас сложится другое мнение о нём. Мне интересно писать не об однозначно положительных или отрицательных героях, а о людях со странностями, сложностями, противоречиями. Даже скверные характеры достойны пройти через нравственный выбор.

— У ваших персонажей есть реальные прототипы?
— Я не срисовывала с натуры какого-то человека, но были личности, которые повлияли на формирование образов. Отдельные черты я позаимствовала из своего окружения.

— А что героям досталось лично от вас?
— О себе писать я очень не люблю, даже боюсь. Считаю, что для этого есть другие жанры. Поскольку я автор, то неосознанно вкладываю что-то личное в образы: свою речь, шутки, манеры. Но автопортрета в тексте вы не найдёте — пока такой цели у меня не было.

— Национальная премия для молодых авторов — это уже не первый конкурс, в котором вы участвуете. Как ещё начинающий писатель может продвинуть своё произведение?
— Когда я обратилась в крупные издательства с просьбой рассмотреть мою рукопись, меня спросили, есть ли у меня рекламная стратегия. Вопрос вызвал у меня недоумение. Оказалось, что теперь недостаточно написать роман, отдать его в издательство и ждать вердикта, как это было 15–20 лет назад. Рукопись опубликуют, только если ты сам сможешь раскрутить книгу.

Меня это заставило задуматься. Я решила, что для начала нужно собрать сообщество единомышленников, завела YouTube-канал. Пока выкладываю там в основном научный материал, но в будущем планирую раскручивать себя как творческого человека — говорить о литературе, публиковать отрывки произведений. Кстати, уже озвучила первую главу «Желания жизни».



В социальных сетях нужно тоже быть активным. Пять лет назад я была уверена, что все эти твиттеры и инстаграмы не для меня, что они только отвлекают от работы и творчества. К сожалению, сейчас это уже не вопрос выбора, а необходимость. И, наверное, это не так плохо. Я не говорю, что нужно целыми днями сидеть в соцсетях, но надо признать, что они позволяют заявить о себе.

Премии, YouTube, соцсети — я старалась использовать все возможности. Это привело к тому, что сейчас мы с вами разговариваем, например. Писателю нужно находить аудиторию, завоёвывать популярность. Он должен быть мобильным, понимать веяния времени. Думаю, тогда издательства с большей охотой будут рассматривать его рукописи.

— Ваш роман есть на «ЛитРесе», тяжело опубликовать своё произведение на этой площадке?
— Там есть свои редакторы. Мне нужно было подготовить документ, чтобы он соответствовал техническим требованиям, но это, в принципе, не так сложно. Роман рассматривали около двух недель — на адекватность, чтобы всё было хорошо с точки зрения русского языка. А потом сразу опубликовали, и даже можно заказать печатную версию. В целом это отличная платформа, всем рекомендую. Кстати, есть две премии, связанные с этим ресурсом: та, в которой я участвую, и «Электронная буква».

— Что вы сейчас читаете?
— Я по-прежнему люблю классику. Каждое лето стараюсь возвращаться к обожаемому мной Уолту Уитмену и его «Листьям травы», чтобы снова поймать эту вдохновляющую волну любви, которая связывает всё в этом мире. Сейчас читаю «Лавку древностей» всё того же Диккенса — знаю много его произведений, но это, к своему стыду, пропустила.



— Вспомните последнюю книгу, которая сильно на вас повлияла?
— Это роман Филипа Пулмана «Северное сияние» из трилогии «Тёмные начала». Меня так поразила эта книга, что я даже записала о ней отдельное видео. Казалось бы, уже столько всего написано о фантастических мирах. И здесь всё, на первый взгляд, обычно: магия, дети со сверхъестественными способностями. Но! Как Пулман это по-другому интерпретирует! Мне показалось, что в его книге очень много зла, какого-то упоения перед инфернальным. В религиозном сообществе не все одобряют этого автора, и мне интересно почему. К тому же оказалось, что Пулман — антагонист Клайва Льюиса, автора «Хроник Нарнии». Чуть ли не расистом его называл. Меня это тоже зацепило: «Хроники Нарнии» — одна из моих самых любимых книг в детстве. Так что буду дочитывать всю трилогию, чтобы понять замысел Пулмана, который мне пока ещё не до конца открылся.

— А если говорить про русских авторов?
— Люблю Лермонтова, Гоголя за его «смех сквозь слёзы». Но если выбирать какое-то одно произведение, пожалуй, это «Доктор Живаго» Бориса Пастернака. В первый раз прочитала этот роман в одиннадцатом классе, и он меня действительно изменил. Нет, серьёзно — я хорошо помню жизнь до «Доктора Живаго» и после. Кстати говоря, до сих пор мне странно слышать от некоторых литературоведов и филологов, что это плохо написанная книга, что Нобелевскую премию автору дали по политическим соображениям. Я искренне не понимаю, в чём его обвиняют. «Доктор Живаго» — новый подход к жанру романа: мистический, даже немного сказочный, несмотря на то, что там изображены исторические события. А чего стоит последняя часть, которая посвящена стихам главного героя? Мне кажется очень романтичным и проникновенным это сочетание лирики и прозы, да и сюжетная линия весьма интересная. Сначала я прочитала книгу, а потом посмотрела замечательный сериал с Олегом Меньшиковым, который идеально подошёл на роль Юрия Живаго. Может быть, это тоже как-то повлияло на моё восприятие.

— Вы преподаёте литературу, готовите выпускников к ЕГЭ. Как совмещаете работу и творчество?
— Писательство — одна из причин, почему я занимаюсь частной практикой и даю уроки через Skype. Если бы я сидела по девять часов в офисе, вряд ли потянула бы ещё и литературу. Даже когда преподавала в университете — а это далеко не самая энергозатратная профессия, — то сильно уставала и не могла писать по вечерам. А сейчас получается. Моя работа в этом плане прекрасно подходит, к тому же я её обожаю.

Хотя иногда всё же ловлю себя на мысли, что постоянный анализ чужих произведений не всегда помогает в собственном творчестве. Преподавание может и мешать — кстати, у английского писателя Джона Фаулза есть отличное эссе на эту тему. Автору нужно оставлять место для креатива, нельзя подходить к литературе лишь с формальной точки зрения. Я стараюсь балансировать — надеюсь, у меня получается.



— Сейчас литературе приходится конкурировать с видеороликами, играми и сериалами. Говорят, что современных детей можно заставить читать только из-под палки. Что вы об этом думаете?
— Если книга увлекательная, то дети обязательно заинтересуются. По крайней мере, я хочу в это верить. Мы все знаем историю того же Гарри Поттера, от которого были без ума ребята по всему миру. Тиражи разлетались за несколько дней.

Родители сами должны читать, подавая пример ребёнку. Заставлять и требовать не нужно — это не работает. Хорошо, если в доме будет большая библиотека. Многое зависит и от учителя в школе. Бывает, что на уроках учеников лишают возможности самостоятельно что-то проанализировать, а просто дают материал по методичке. Детям это не интересно.

— Мне кажется, многие учителя работают таким образом.
— К сожалению, это так. Именно поэтому дети и не любят литературу в школе! А ведь это такой шикарный предмет, который, прежде всего, должен научить мыслить самостоятельно. Это гимнастика для души, развивающая правильный слог, письменную речь, грамотность. А детям навязывают стереотипные мнения и дают шаблон для сочинения. Вступление, основная часть, выводы. Но ведь этого недостаточно — нужно знать, как раскрыть тему, как использовать тезисы, аргументы. Я как раз этим и занимаюсь, и абсолютно счастлива, когда ученики говорят: «Наконец-то мы понимаем, что наше мнение тоже что-то значит». Несколько лет назад девочка сдала ЕГЭ на сто баллов, используя только мою методику. Я уверена, что любой тезис можно доказать, опираясь на авторскую позицию и аргументы в тексте.

— В одной из статей вы упомянули, что, когда учились в старших классах, хотели написать сочинение на тему «Любовь в романах Тургенева». Но преподавателю не понравился ваш подход.
— Помню эту историю. Это было пробное выпускное сочинение. Я подумала, что можно написать о любви в широком смысле слова: к родителям, к природе, к творчеству, к самому себе, в конце концов. Почему нет? А учительница меня остановила, сказала, что у меня богатая фантазия. Она считала, что если в теме есть слово «любовь», то подразумеваются чувства между мужчиной и женщиной. Вердиктом стало «пиши про Базарова, Одинцову, Катю и Аркадия — и давай без лишних выкрутасов». Может быть, учительница хотела уберечь меня от лишних ошибок, ведь раскрыть такую необъятную тему намного сложнее, чем обычную. Всё равно мне кажется, что это немножко грустно, потому что я очень хотела сделать по-своему.

У меня было несколько учителей литературы в школе, и наибольшее впечатление произвела Валентина Константиновна Грачёва, которая, если мне не изменяет память, преподавала с 7-го по 9-й класс. Она была очень увлечённой предметом и эмоциональной в хорошем смысле этого слова.



— Сейчас вы живёте во Франции, почему решили уехать за границу?
— Дело в том, что мой муж француз, поэтому логично, что я сюда переехала. Но я не исключаю, что вернусь в Россию. Я вообще не люблю категоричные слова: «всегда», «никогда», «совсем». До пандемии каждые три месяца старалась навещать семью в Выксе. Конечно, сейчас стало сложнее, и я уже почти год не была дома.

— Чувствуете разницу в менталитетах?
— К счастью, так сложилось, что эта культура мне близка. Муж даже говорит, что в каких-то рассуждениях я больше напоминаю ему француженку, чем русскую. Я не сталкивалась с серьёзными проблемами и очень этому рада.

— Поделитесь творческими планами. Можете рассказать, чему будет посвящена ваша следующая книга?
— Для меня попадание в шорт-лист национальной премии — некий сигнал от Вселенной. Это придало мне уверенности, прибавило вдохновения. Конечно, я хочу продолжать, потому что писать — это моя потребность. Даже если чувствую, что ещё не готова браться за что-то серьёзное, пишу для себя — дневники, эссе, зарисовки. За новый роман я ещё не села, хотя планы и идеи есть. Но я в этом отношении немного суеверна, поэтому, пока не поставлю последнюю точку, буду хранить эту информацию в секрете.