2 января 2022, 9:47 · Просмотров: 10 975 · Теги: Мифы с Владимиром Королёвым Новый год История · Версия для печати

Спецвыпуск «Мифов с Владимиром Королёвым» посвящён празднованию Нового года в России. Краевед провёл путь от указа Петра I до советского времени, а также рассказал, как новогодние ёлки проходили в Выксе.

Праздновать Новый год в России 1 января установил император Пётр I в 1699 году вместе с привычным летоисчислением от Рождества Христова. До этого справлять праздник было привычно по византийской традиции 1 сентября. Русское общество не сразу приняло немецкий обычай украшать дома и дворы хвойными ветками — у восточных славян этот элемент декора ассоциировался с погребальными обрядами. В то время ёлки наряжали не дома, а только украшали их ветвями фасады домов.

После кончины Петра I эта практика трансформировалась: ёлки в основном ставили владельцы кабаков у входов в заведения.

Наступление Нового года стала регулярно праздновать европеизированная знать, собираясь на балах-маскарадах по западному образцу. А у крестьян из разных регионов России сложился обычай «Васильева вечера», справляемого каждый последний вечер уходящего года. «Васильевым» его называли потому, что на 1 января по юлианскому календарю приходится день памяти православного святого Василия Великого. В этот вечер, предшествующий современному так называемому «Старому Новому году», считалось хорошим собраться с близкими за богатым столом в новой одежде.



Однако всё это было ещё неизмеримо далеко от современного Нового года. В обществе тех времён господствовали не светские, а религиозные традиции. Поэтому и наступление нового года неизбежно оказывалось в тени куда более важного для жителей XVIII-XIX веков Рождества Христова.

До 1918 года в России Церковь и общество вместе жили по юлианскому календарю. Рождество отмечали не 7 января, а 25 декабря. Наступление Нового года для обывателя прежде всего означало конец празднования («отдание») Рождества. Поэтому всё, что считается «новогодним», для подданных Российской империи было «рождественским». К примеру, подарки, праздничные гуляния и публичные ёлки для детей — первую подобную открыли в Петербурге в 1852 году.

Начало XX века — время войн, смуты и революций — сильно ударило по празднованию Рождества и Нового года. Во время Первой мировой войны с рождественскими ёлками пытались бороться наиболее консервативные представители духовенства — из-за немецких корней обычая. Однако широкой поддержки это начинание не встретило.

После революции за рождественские традиции взялась новая советская власть. В 1920-е годы верующим формально ещё не запрещали праздновать религиозные праздники. Большинство храмов, как и в старое время, оставались открыты, а преследования священнослужителей и мирян носили пока единичный характер. Большевики полагали, что народ сам оставит «поповский дурман» и традиционные праздники, если провести с ним разъяснительную работу.



В конце 1920-х советские власти отказались от былой «снисходительности» к верующим и перешли к более решительным мерам в борьбе с «наследием царизма». По времени это совсем неслучайно совпало с окончанием внутрипартийной борьбы, установлением единоличной власти Иосифа Сталина и взятием курса на форсированную индустриализацию.

В 1929 году Рождество, как и остальные православные праздники, становится обычным рабочим днём (до этого они носили признаваемый государством статус «особых дней отдыха»). Началась кампания по закрытию и уничтожению действующих храмов. На собраниях партийных и комсомольских организаций разного уровня обстоятельно разъясняли: для строителя коммунизма заигрывание с религией недопустимо в любом виде. Будь то поход в церковь или ёлка дома в честь «старорежимного» праздника.

Удары по Рождеству рикошетом «били» и по Новому году, также лишенному статуса выходного дня. Ведь для выросших в царской России людей Новый год был не светским всенародным праздником, а своего рода «спутником» Рождества Христова.



Опосредованная борьба с Новым годом проявилась в «антиёлочной кампании» конца 1920-х — начала 1930-х годов. Украшать дом хвойным изделием стало «политически некорректным». Наиболее убеждённые члены партии и комсомольцы специально ходили в рождественские дни по домам: смотреть, не поставил ли кто ёлку, не празднует ли кто де-факто запрещённый праздник.

На страницах газет регулярно появлялись коллективные письма пионеров и октябрят, призывавших взрослых не ставить ёлку и не праздновать Рождество и Новый год. В детских изданиях печатались незамысловатые «антиёлочные» стихи. В одном из номеров ленинградской газеты «Чиж» за 1931 год опубликовали такие строки: «Только тот, кто друг попов, ёлку праздновать готов».

Советскую политику в отношении Нового года ждал внезапный поворот. Это было характерно для сталинской эпохи: когда на свет вновь появлялся тот или иной атрибут «старых времён», но уже в нужной режиму идеологической «обёртке».

Начиная с 1936-го новогодние ёлки для детей — тех самых детей, что недавно с этими ёлками воевали — в Советском Союзе становятся обычным повсеместным явлением. И никто не пытался это оспаривать, напоминать, что ещё год-два назад такие мероприятия считались возмутительными и неприемлемыми.

Архитектором советского «новогоднего ренессанса» принято считать крупного партийного деятеля, кандидата в члены политбюро Павла Постышева. В декабре 1935 года газета «Правда» опубликовала его статью, посвящённую проблемам празднования Нового года. Автор вспоминал о «старых ёлках» для «детей чиновников и буржуазии», за которыми «смотрели через окно» их ровесники из рабочих семей.

Как было принято в то время, партийный призыв был услышан. И вот в открытом в конце 20-х годов дворце имени Лепсе в Выксе проведены первые новогодние представления силами коллектива дворца.



А после Великой Отечественной войны «восстановили в правах» и сам день 1 января — он стал официальным выходным днём. 2 января объявили выходным лишь в 1992-м, а привычные «новогодние каникулы» появились уже в нулевые годы.

Порядок встречи Нового года приобрёл классический вид в выксунских семьях в брежневскую эпоху — максимально свободной от государственной идеологии даты, без каких-либо митингов и шествий под кумачовыми знамёнами с портретами Ильича в руках. К празднику в магазинах нередко «выбрасывали» обычно дефицитные товары. Телевидение в новогоднюю ночь радовало зрителя нечастыми в то время развлекательными передачами вроде знаменитого «Голубого огонька».

На столе у советского человека полагалось стоять шампанскому, мандаринам, салату «оливье» и заливному. Обязательным считалось выслушать новогоднее обращение главы государства и загадать желание под бой курантов — наивную веру в рождественское чудо, наверное, не была способна «отформатировать» ни одна идеология на свете.