Екатерина Исаева: «Надо всё попробовать, всему научиться»

Весна, красота, женщина — эти понятия кажутся неразделимыми. 11 марта Детская художественная школа опубликовала интервью Алёны Баикиной с преподавателем Екатериной Исаевой.

Вам когда-нибудь доводилось пилить фанеру? Занятие, скажем прямо, не из простых. А утеплитель на потолок крепить возьметесь? В одиночку. Стены вагонкой отделывать. Обои клеить – опять же без помощников. Наша героиня всё это может.

Кроме этого, она умеет вязать: и крючком, и на спицах. Шить. Вышивать. Умеет «вразумить» зависший компьютер. Свести бухгалтерскую отчетность за год. А ещё она рисует и является автором одного из самых масштабных муралов города. Работа известна небольшому кругу ценителей, поскольку находится на окраине города, ещё неудобнее для туристов, чем стена ЛПК.

— Тебя в художественную школу родители привели?

— Как раз наоборот! Я рисовала всегда. Помню, ещё маленькая была, открытку срисовала: оленёнок со своими друзьями-зверушками в лесу. Мне так понравилось! И вроде получилось. Я хотела рисовать, а мама пыталась отдать меня на танцы. И буквально была война дома, мы спорили...

Вот смотрю сейчас на детей — некоторые не хотят заниматься, а родители их заставляют. У меня всё было наоборот. В 11 лет мама смирилась и отпустила в художку. Я была такая счастливая! Ничего у меня не получалось, но я была счастливая. Так благодарна всем, кто в меня поверил. Учительница моя Татьяна Михайловна Кузовникова, директор — Ирина Вячеславовна Малютина. Я их всех помню!

— Это ведь не Выкса? Ты же не отсюда...

— Из города Пушкино Московской области. Художественная школа в Новой деревне — это на окраине города.

— Нравилось учиться?

— Да я такими категориями и не рассуждала. Ну да, наверное, я же так хотела! На тот момент мне нравилась история искусств. Её у нас преподавал очень сильный педагог Татьяна Константиновна. На высочайшем уровне! Мы её боялись, трепетали буквально перед ней. И учили, конечно. Пыталась потом найти её в сети, но она уже тогда была в возрасте... Так всё интересно рассказывала.

По композиции у меня плохо получалось — вот вообще я не понимала, как это, что с этим делать. Кстати, эти пробелы мои — из того времени — очень помогают в работе. Вспоминаю, что у меня вызывало трудности, и стараюсь детям всё до тонкостей разъяснить. Вот, между прочим, поэтому надо, чтобы классы были маленькие. Тогда успеваешь к каждому подойти.

Штриховать очень любила. Все ещё там что-то рисуют, а я уже к преподавателю: «Можно штриховать? Можно уже?» Живопись мне сначала не нравилась — больше рисунок. Потом наоборот, живопись зашла.

А ещё я поняла, насколько важна мотивация. Педагог скажет: «Как у тебя здорово получилось», — и крылья распускаются! Ребёнок, он же не понимает, хорошо у него или нет. Что-то намалевал — и замечательно, довольный сидит. А вот оценка педагога — объективная (дети так думают), тут уже начинаешь критически смотреть на свои работы. И выводы для себя делаешь.



— Ты не сомневалась, куда поступать?

— Пойти по художественной части было только моим выбором. Мама и родственники сомневались конечно, но в итоге смирились. Мама съездила в Абрамцевский художественно-промышленный колледж имени Васнецова. Привезла мои работы, поинтересовалась: есть ли смысл. Ей ответили: «Конечно, приезжайте!»

В колледже предлагались прикладные специальности: керамика, дерево, металл, обработка кости, камня. Ну и живопись. Я пришла без подготовительных курсов — они были платными, и считалось, что у тех, кто курсы не прошел, шансов немного. Решила себе: не поступлю.

На экзамене всё быстро нарисовала, оглядываюсь — а другие ещё делают что-то. И я беспомощно смотрю на преподавателя, а он мне кивает: мол, всё нормально, не переживай.

По живописи на вступительных было «пять», рисунок слабее. Поступила, конечно. А рисунок подтянула уже в колледже. Поняла, что от меня хотят. Построение объёма, схемы — это всё пришло со временем.

— Трудно было учиться?

— Непросто. Нас буквально дрессировали. Мой крутой педагог — Александр Владимирович Величко — очень грамотно ставил уроки, у него была хорошая психологическая подготовка. Он умел так мотивировать, что нам хотелось совершенствоваться, мы действительно старались. А некоторые его методы я сейчас применяю к детям.

Кстати, про то, насколько трудно. Нас поступило 23 человека, к концу первого курса осталось 16, на втором курсе — 8. Шли навылет те, кто больше двух недель домашку не приносил по понедельникам. Или в классе не работал — тоже исключали. Выпустилось нас 5 человек.

— А как же ты в Выксу попала? Почему не захотела себя в столице попробовать?

— Тут такая история получилась... Я уже обустраиваться начала после колледжа, год работала на заказах, потом решила открыть свою мастерскую, оборудовала помещение. Вот тут и фанеру пилила, и вагонку. И с циркуляркой могу управиться, и с перфоратором, дрелью, лобзиком...

Как-то друзья, с которыми я училась, позвали к себе на шашлыки сюда. В колледже многие из Выксы учились, постарше меня, но мы общались, дружили. Я приехала. Оказалась на «Ярмарке ремёсел» — как раз художка проводила. Юбилей школы, кажется, отмечали. Ребята в кафе позвали, познакомили с директором школы. И Галина Геннадьевна предложила прийти сюда работать.

— А ты?

— А что я! Куда, какая Выкса. Мне 22 года! У меня там целая Москва. Опять же — к детям. Учить! Не-е-ет...

Потом подумала, всё взвесила. От родителей я к тому времени уже давно съехала. Москва — это не компанейская Выкса, где под одной крышей живут три поколения. Надо снимать квартиру, а работы поблизости, чтобы свободно совмещать живопись и другую творческую деятельность, не было. Часами добираться до офиса, тратить жизнь на пробки и ожидание — как-то не моё. Время — это же невосполнимый ресурс...

Вот так и решилась. С 2015 года пришла преподавать. Да, была молода, неопытна, потряхивало по началу, конечно, но не сильно.



— Не пожалела?

— Я стараюсь ни о чем не жалеть. Сделала — значит, так надо. Если сидеть на месте — ничего не получится. Я люблю движение. Каждый день должно быть что-то хорошее. И не мне кто-то должен это преподнести, нет. Я сама это хорошее создаю. Много отдаю и много получаю обратно. Жизнь короткая, пролетит быстро. Надо попробовать всё, всему научиться. Важно делать — буквально, руками делать. Терпеть не могу, если человек лежит и разглагольствует, когда можно встать и сделать.

Был случай... Мне не понравились обои на съёмной квартире. Я психанула, поехала на рынок, купила обои, на автобусе привезла, поклеила. Одна. Упрямая.

В общем, обжилась тут, купила машину. Друзья здесь, домой в Москву езжу два раза в год. Стараюсь по возможности путешествовать.

— А пишешь по вдохновению? Что тебя вдохновляет?

— У меня скучный ответ. Я не знаю, что такое «нет вдохновения». Вот садишься за работу — и уже вдохновлён. Мне кажется, вдохновение, точнее его отсутствие — это отмазка ленивых.

«Болеет тот, кто не любит работать», — говорил мой педагог Андрей Александрович Симаков. Он, кстати, много меня критиковал: знал, что я могу лучше, и настаивал, чтобы больше работала. Когда сдавала диплом, все поставили «пять», а он настоял на «четвёрке». Тогда это было очень обидно, а сейчас понимаю, почему и для чего он это сделал. Никогда нельзя останавливаться на достигнутом.



— Чем рисовать предпочитаешь?

— Я люблю работать со всем: масло, акварель, графика, ручка, карандаш. Пастель, пожалуй, меньше. Я ещё как-то не дошла до неё. Думаю, это впереди. Соусом вот работала.

— ???

— Нет, не майонезом, и не кетчупом! Дети часто так спрашивают. Это своеобразная техника. Интересно.

— Работы у тебя такие... Мальчиковые, что ли... Машины старые, сараи, дома покосившиеся.

— Ох... Развалюшки! Да! Ржавчина проступившая, сарайки заброшенные — это всё мое. Дворики, покосившиеся заборы... Это вам не сайдинг одинаковый и однотонный, безжизненный. Цвет же интересный. Судьбы...

Смотришь и думаешь: здесь жили, дом защищал людей, он помнит и хранит какие-то истории, какие-то чувства, мечты. Для меня это эмоции, глубокие переживания. И пусть сейчас всё заброшенное, но жизнь прорывается. Трава, кусты... Деревья на разрушенных кровлях люблю рисовать. У нового ещё нет своей истории. Мне нравится писать портреты стариков. Так интересно: как морщинки легли, как образовывались, какие эмоции за ними скрыты...

Я могу про развалюхи долго рассказывать. Вот машины раритетные. «Старичок-грузовичок устал...». Меня когда-то мама к бабушке в деревню привезла. Спрашивает: «Тебе нравится?» А я домой прошусь: «Не нравится! Тут нет запаха бензина!»

— Давай поговорим о граффити, что ты в Выксе нарисовала.

— Да, было... В 2019 году мне предложили украсить ворота. Я приехала, а там гараж: 12 метров в длину, 6 — в высоту. Одни ворота 3 метра, другие — 5. Фура заезжает. Смотрю — аж дух захватывает. Ну и нарисовала... Танк... Вроде ничего получилось.

— Чему учишь детей?

— Чтобы ценили то, что у них есть. Жизнь свою, близких. И занимались тем, что действительно нравится, делом, которое приносит больше удовольствия, чем усталости и негатива. Объясняю, что надо себя найти обязательно. Иначе время утеч/т сквозь пальцы. Хватишься потом — а уже не вернуть... Я же говорю: жизнь короткая!