22 ноября 2022, 16:25 · Просмотров: 7 605 · Теги: Художники Интервью · Версия для печати

Алёна Баикина продолжает серию интервью с преподавателями Детской художественной школы. Очередным героем стал Алексей Пужалов.

Есть в Выксунской детской художественной школе личности легендарные. Прежде всего, конечно, это мэтры, уважаемые, заслуженные, к чьим словам прислушиваются и чьим мнением дорожат. А есть и совсем молодые преподаватели, которые уже сумели стать местной легендой. Несколько лет в учительской рассказывают про коллегу, который, вернувшись из армии, сразу, не заходя домой, пришёл в школу: заявление о приёме на работу писать.

— Молва не преувеличивает? Всё так и было? Не домой из армии, а сюда?

— Так и было. Прямо с дороги, в дембельской форме, весь такой солидный. Хотели фотографию на память сделать, а пока все обнимались, радовались, расспрашивали — сфотографироваться забыли. Так что нет у меня такого снимка. Зато память осталась.

— Расскажи, какой путь лежал между первым рисунком и вот этой встречей сержанта Пужалова и коллег по работе.

— Путь не слишком продолжительный, но очень событийный. Рисовать я начал с самого детства. Нас, детей, у родителей пятеро, семья творческая, и мама постоянно водила по всяким выставкам: в Третьяковку, в Пушкинский ездили. Мне всегда нравилось искусство... И я всегда рисовал. Потом четверых отдали в музыкалку. Меня записали на фортепианное отделение. Помню, приводил младших, первым отыграл, получил свою пятёрку и, пока маленькие занимаются, сидел, рисовал. Преподаватель видела мои склонности, я ей часто рисунки свои дарил. Весь кабинет был увешан моими работами. Вот она и обратила мамино внимание, что влечение у меня больше к живописи, чем к музыке.

Мама прислушалась к её совету, и меня определили в художественную школу (она тогда ещё была на улице Пирогова). Я попал в класс к Виктору Семёновичу Балабанову. И всё в моей жизни изменилось.

Виктор Семёнович — такой харизматичный преподаватель старой школы, член Союза художников, Союза дизайнеров, долго жил и работал в Узбекистане... Он нам рассказывал, что такое быть художником, как это интересно, как он ездил везде, как хороший мастер востребован в любом коллективе. Показывал свои работы, запатентованные дизайн-проекты. Я был в восторге! Просто жил в художке тогда. Приходил сразу после школы, часа в два — и уходил последним в восемь.

В общеобразовательной школе узнали, что я занимаюсь в художке, стали давать поручения: тут нарисовать, тут помочь, здесь оформить. Все плакаты — к 8 Марта, к 23 Февраля, к Дню учителя — я рисовал. Участвовал в различных конкурсах, побеждал. И, скажу честно, мне это очень нравилось. Вот представьте: общешкольная линейка — и мне по три грамоты вручают. Конечно, старался, много работал — и я молодец.



— То есть ты на практике понял, что Виктор Семёнович прав?

— Конечно! Как-то выиграл всероссийский конкурс — и мне дали путёвку в «Лазурный». Потом ещё одна победа — дали путевку в «Артек». Но тут пришлось выбирать: в августе начинались вступительные экзамены в техникум — и я не поехал.

— Художку окончил на отлично?

— С красным дипломом. Уже тогда я для себя определил: если делаешь — то надо добиваться максимальных результатов.

После 9-го класса поступил в Павловский техникум. Другая жизнь, другой город, старые купеческие здания... Мне нравилось там гулять. Я оказался в очень активной творческой среде, где только о живописи и говорят, всё время что-то рисуют, стихи читают — и поэты были среди моих друзей. На курсе нас два или три мальчика, нам всё внимание, я отличник, опять на коне. В общем, то время вспоминаю с удовольствием. Но, конечно, трудились мы очень много, как говорят, в поте лица, порой сутками рисовали, особенно перед просмотрами.

— Красный диплом?

— Красный.

— А потом?

— Потом был период раздумий. Вернулся в Выксу, стал размышлять о будущем. Мне 20 лет, надо дальше поступать... В художественную академию. И тут как-то мою маму встречает наша Ирина Алексеевна Шукаёва, спрашивает: «Алексей закончил учиться? Может, он решит к нам прийти поработать? А поступить можно на заочное».

Я подумал — почему бы не попробовать. Конечно, слегка волновался: сам ещё молодой, как, чему я могу научить... Решился, принес документы, а Инга Валентиновна говорит:
— Надо бы посмотреть, на что ты способен.
— Работы принести, рисунки?
— Нет. У нас вот 4-й этаж покрасили в ярко-оранжевый цвет. Предложи, как можно исправить ситуацию? Какую-то лёгкую стилизацию, что-то светлое...

Я подумал и нарисовал белые контуры знакомого с детства пейзажа: вид на выксунскую церковь и деревья. В общем, с заданием справился и с сентября пришёл в школу.



Мне дали два первых класса и «подготовишек». Попал, что называется, в самое пекло. Они же маленькие, ничего не знают, ничего не умеют... Много думал тогда: каким хочу быть преподавателем, таким как Виктор Семёнович? Да, я многому у него научился.

И ещё один наставник с большой буквы был в моей жизни — Игорь Валерьевич Березин, наш педагог в техникуме. Заслуженный художник, очень строгий, умел воздействовать и кнутом, и пряником. Причем первым пользовался чаще, заставлял исправлять самые мелкие ошибки, был очень требователен. Но после его наставлений хотелось рисовать ещё лучше. Причём, он учил нас самих видеть собственные недочёты — а ведь это очень важно, когда до чего-то доходишь своим умом. А уж если он похвалит! О! Месяц потом помнишь! Я ему очень благодарен. Это мой образец в творчестве. Его работы — практически эталон в живописи, а его педагогическая система — мой ориентир.

В общем, поступил я в Чебоксары на заочку. Это Чувашия, другой стиль, другая среда. Новое на лекциях узнаешь — на детях сразу применяешь, смотришь, что работает, а что нет. Мне всё очень нравилось. А здесь старшие товарищи — Валентин Викторович Крёкин и Елена Георгиевна Каталёва — настраивали попробовать писать маслом. Я же и в школе, и техникуме писал гуашью или акварелью, маслом не пробовал. Нам всегда говорили, что сложно. А Крёкин призывал: «Давай уже, пробуй маслом!» Я настроился... И поехал на сессию. Еду в поезде — звонок из военкомата: «У вас пять дней, чтобы сдать сессию, оформить академический отпуск и явиться в военкомат". Сдал, оформил, явился. В школе заявление написал. Попрощался и уехал.



— Я уже предвкушаю историю о приключении художника в армии...

— Да уж (смеётся). Хватило приключений. Прибываю в учебку и выясняю, что в нашем военкомате на моём личном деле, прямо на обложке, крупно написано «художник». Уже внутри указано: «преподаватель».

Лейтенант уточняет:
— Художник? Что умеешь рисовать?
— Да всё... А что надо?

И понеслось... За месяц я перерисовал всех, всю учебку. Затем нас отправили в подразделение. Весь год я так и прожил: службу нёс наравне со всем, а пока все отдыхали — я рисовал. В выходные, по ночам, в перерывах... Получил звание сержанта, многому научился. Были задержания, были благодарности, даже родителям письмо прислали за хорошее воспитание сына. Награждён знаком «Отличник боевой службы». С этим я и вернулся в Выксу. Да, сразу пришел в школу. Вот такой путь...

— И что теперь? Москва, Питер, новые высоты?

— Меня друзья зовут, конечно, в столицу. Но я не собираюсь. Мне нравится быть преподавателем, есть ещё куда расти. Я учу детей и сам развиваюсь. Вот когда я здесь достигну максимума: получу высшую категорию, звание «Учитель года»... Что тут ещё возможно? Там дальше видно будет.



— А в творческом плане какие планки ставишь себе?

— Начал, наконец, писать маслом. Валентин Викторович, Елена Георгиевна помогают, поддерживают, дают советы. Мечтаю освоить эту технику и запечатлеть Выксу в её сегодняшнем состоянии. Мы живём в период перемен, мир из аналогового превращается в цифровой, всё очень стремительно изменяется. Хочу сохранить наш город в памяти таким, какой он сейчас. И поездить по России: зафиксировать переходный момент, сочетание сталинских высоток, хрущёвок и деревянных домиков начала XX века, соседствующих с хай-теком.

А детей чему учишь?

— Иметь своё видение мира, быть профессионалами, любить творчество, восхищаться красотой, ценить её. Ну и не давать себе поблажек. Ставить максимальные цели и добиваться их.