20 октября 2015, 10:28 · Просмотров: 5 163 · Теги: ЦРБ Здравоохранение · Версия для печати

Он заходит в палату, мягко улыбается, знакомится. Задает вопросы... Казалось бы — ни о чем, так, дежурные. Уже потом, при здравом рассуждении понимаешь, что за двухминутную беседу он успел выяснить все, что нужно для дела, да еще так виртуозно, что ты и не заметишь. От его голоса становится спокойнее, мир перестает сжиматься до размеров бестеневой лампы.

— Доктор, я сейчас усну?
— Ты уже спишь...

Врач-анестезиолог Сергей Жаравин знаком многим в Выксе. А сам-то он помнит своих пациентов? Это вопрос я задаю первым в интервью, которое решила приурочить к профессиональному празднику. День анестезиолога отмечался 16 октября. Сергей Анатольевич, кстати сказать, дежурил.

— Так вы запоминаете пациентов?
— Запоминаю, конечно. Хотя больше по диагнозам, по ситуациям. Иногда такое случается, что рад бы забыть, да не получится...

— Вы с детства мечтали стать анестезиологом?
— Насчет «с детства» — не скажу. Рано понял, что пойду в медицинский. А когда в институте началась хирургия, решил, что, пожалуй, это направление мне интересно.

— И сколько лет вы отдали специальности?
— Врачом работаю с 1988 года. А с 1991-го — анестезиологом.

— Что в вашей работе самое сложное?
— Самое сложное?.. Когда вот все сделал, ну все! Все, что только возможно, в лепешку расшибся... А человек, за чью жизнь ты боролся, либо погибает, либо остается глубоким инвалидом. Вот тогда ощущаешь такую беспомощность... Не смог.

А остальное — у любого врача работа сложная, если работаешь по-настоящему. У участковых терапевтов легче, что ли? Я вообще не знаю, как они выдерживают.

— А вот этот сложный психологический момент, простите, «заговаривания зубов»? Люди все разные. Как вы ищете подходы? Все же боятся...
— Да, перед операцией любой здравый человек находится в стрессе. Это нормально. Не боится либо тот, кто без сознания, либо тот, кто невменяем. И подход к каждому свой. Нужно быстро оценить, что следует человеку сказать, а о чем лучше не упоминать. Кому-то можно рассказать о предстоящем процессе, а кого-то достаточно по руке похлопать. Главное — успокоить. Иначе тахикардия, давление... И каждый раз по разному. А вот как это происходит... Я, пожалуй, и не отвечу. Просто чувствую. На самом деле психологическое понимание приходит с годами, с опытом. Молодые медики смотрят на нас, учатся, им потом легче работать. И нам также помогали в наше время.

Тут ведь не просто «поболтать о том, о сем» надо. Помимо эмоциональной составляющей такой беседы есть сугубо профессиональная. И основная сложность именно здесь. Люди, не связанные с медициной, часто не оценивают своего состояния, не понимают важности вопросов, которые им задают. Многие до сих пор думают, что наркоз — это маска. И даже есть те, кто считают, что наркоз — это большие баллоны. «А как вы будете делать мне операцию — баллоны же еще не не привезли!» Так вот, пациент рассуждает примерно так: подумаешь, я выпил стакан чая с утра. Или съел конфету. Для него — это мелочь, а мы понимаем: последствия могут быть очень серьезными. Вот говоришь, говоришь с человеком, уже хирург пришел, или травматолог, и вдруг выясняешь — он час назад пол яблока съел. Машинально съел и тут же забыл об этом. Делать наркоз нельзя, нужно ждать! Так что, спрашивать надо уметь.

— Пациент боится — это понятно. А вы сам не боитесь?
— Нет. Страха, нервной дрожи нет уже давно. Наоборот, если случай сложный, собираешься, мобилизуешься, все в кулак — и за работу. Чувствуешь ответственность, огромную ответственность. А страх нам не помощник. С молодыми бывает, зовут на помощь: «Я боюсь!» Приходишь, успокаиваешь: «Давай я сделаю, а ты посмотришь» В следующий раз в аналогичной ситуации молодой специалист уже ведет себя увереннее, решительнее и спокойнее.

— Какие случаи запоминаются?
— Борьба. Она же ведь без красивости — не на жизнь, а на смерть идет. Мы еще на пятом этаже были (имеется ввиду отделение — А. Б.). Двое мужчин: один после травмы, очень редкий диагноз — эмболия с симптоматикой по поражению головного мозга, а второй, молодой совсем — поражение легких. Оба крайне тяжелые, просто суперреанимационные. Как мы за них боролись!.. Оба живы, оба работают.

Была женщина с гинекологической патологией. Случай редчайший: 1 на 10 тысяч. Тяжелейшая ситуация, буквально между небом и землей! С огромным трудом нам удалось стабилизировать ее состояние, после чего отправили пациентку в Нижний. Я знаю, она жива, у нее все хорошо. Вот такие вещи не забываются...

Сейчас в нашем арсенале появилось много новых аппаратов, технически стало проще работать.

— Говорят, что врачи к привыкают к смерти.
— Глупости! Врачи к смерти не привыкают. К этому невозможно привыкнуть! Бывает, когда человек погибает... После этого я вообще ничего не могу делать. Вот здесь на диван сажусь, совершенно без сил... Очень тяжело.

— А как спасаетесь? Как отдыхаете?
— У меня есть дом, который я обустраиваю, моя семья, которую я люблю. Двое взрослых детей, третья — еще маленькая, с ней занимаешься, уроки делаешь. Вот и отдых.

— Если бы появился шанс переписать жизнь. Вы можете себя представить на другой работе?
— Нет, пожалуй. Если бы я захотел уйти, ушел бы. Я люблю свою работу, я здесь нужен. И мне это все нужно.

— С профессиональным праздником вас! Спасибо за все, что вы делаете!
— А вы будьте здоровы! И всегда помните: это самое главное. Все остальное, право, мелочи.

Беседовала Алена Баикина.